Несмотря на то, что я запустил первый в Екатеринбурге интернет-узел, многие сетевые истории прошли мимо меня. Например, я так и не стал блогером. 1990-е и 2000-е гг. прошли в напряженной работе, и времени на ведение дневника просто не оставалось. Свой блог я зарегистрировал только в 2010 г. — созрел перед шестидесятилетием. В качестве основной площадки я выбрал не ЖЖ и не Facebook, а «Стихи.ру». Опубликовал там свои школьные и студенческие опусы — вокруг них стали разворачиваться дискуссии. Независимая оценка послужила толчком — впервые за 40 лет я снова взялся за перо (точнее — за экран iPad). А из онлайна перешел в офлайн — издал пять собственных книг, поучаствовал в разных поэтических сборниках, стал дипломантом нескольких всероссийских конкурсов. В феврале 2015 г. состоялся мой третий творческий вечер — в Санкт-Петербурге.

 

В поэзии я нашел отдушину. В краткой и метафоричной (математической) стихотворной форме хотелось выразить мысли и переживания, накопившиеся за десятилетия — смерть родителей, рождение детей, победы и неудачи в бизнесе и т.д. В этом смысле я не претендую встать в один ряд с классиками: когда человеку есть что сказать, то он говорит с читателем на понятном языке и о понятных проблемах. Поэзией во все времена интересовались немногие, но более 345 тыс. прочтений моих текстов говорят о том, что стихи оказались востребованными. Это удивительно, ведь когда-то в детстве я мечтал связать свою жизнь именно с этим.

 

 

Первый колокольчик на поэтическом поприще пробил в 1962 г. — я получил золотую медаль в конкурсе чтецов на втором пионерском слете в «Артеке». Членом жюри был композитор Дмитрий Кобалевский — автор известных на весь Союз детских песен. Когда он узнал, что я прочитал собственное стихотворение, попросил показать другие мои работы. И тогда же предложил работать в тандеме (на полном серьезе!). Возможно, если бы я жил в Москве, все сложилось иначе. В то время вся культурная жизнь, в том числе и детское творчество, были сконцентрированы в столице. И контакт с Кобалевским не потерялся бы. Но мы с семьей колесили по стране — Ржев, Торжок, Калининград, Узбекистан и Прибалтика, пока не осели в Сургуте. 

 

 

 

Последней попыткой пойти по творческой стезе стал журфак — в десятом классе я загорелся идеей уехать в Свердловск и поступить в УрГУ. Кроме вступительных экзаменов, от абитуриентов требовалась практика, и мама меня устроила младшим литсотрудником в районную газету «К победе коммунизма». Но уже в Свердловске выяснилось, что на журфак берут после армии, а в армии я не служил. 

 

Запасные варианты были — медицинский институт или матмех все того же УрГУ. Откуда такой разброс? В 1960-е гг. школа давала комплексные знания — и в точных, и в гуманитарных науках. База давалась на все 100%, и дальше ученик уже сам выбирал, в каком направлении развиваться. Кроме того, я был победителем городских олимпиад по многим предметам. Но в медицине тоже разочаровался (боялся резать трупы). Остался матмех с бешеным конкурсом — пять человек на место!

 

С этим испытанием я справился. В 1968 г. поступил на математическое отделение, на кафедру «Вычислительная математика» — здесь готовили программистов, потребность в которых нарастала с каждым годом. Промышленность в стране была на подъеме, а управление станками переводилось на цифровые рельсы. Первые три года в УрГУ я продолжал посещать поэтические и журналистские кружки, печатался в газетах. Была даже шальная мысль — получить два высших образования. Но в 1972 г. я впервые попал в конструкторское бюро «Новатор» на Заводе им. Калинина — на практику. Здесь я увидел реальное применение тем знаниям, которые нам давали в университете. Больше писать заметки в газеты мне не хотелось.

 

 

 

Моей дипломной работой стала разработка драйвера операционной системы М-222, который координировал работу ЭВМ и графопостроителя. В то время на завод пришла легендарная БЭСМ-6 (таких было всего три-четыре на весь город), а программировали на языках Алгол и Фортран. Чтобы обеспечить технологический стек, нужно было буквально влезать «в кишки» ЭВМ. А поскольку «Новатор» работал на нужды ВПК, то мой диплом автоматически стал «закрытым». Защищал его прямо на заводе!

 

После окончания университета остался на предприятии — в бюро матобеспечения появилось вакантное место. Попасть в КБ «Новатор» было сложно — только по приглашению. Причем, по распределению меня направили в НИИ автоматики — и между организациями даже вышел спор из-за меня, никто не хотел уступать.

 

В «Новаторе» я проработал 17 лет и всегда с благодарностью вспоминаю эти годы. Сначала занимался программированием, специализировался на общем матобеспечении, драйверах для телеметрии (благо, код тогда был открытым, а разработчики лично знакомы). В дальнейшем возглавил бюро, в котором трудился, а в 1985 г. даже был награжден медалью «За трудовую доблесть» за подписью генсека Константина Черненко.

 

В том же году Черненко умер, а я в день похорон был в Москве в командировке. Смена эпох у меня ярко отпечаталась в сознании: я воочию практически на Красной площади увидел, как перевернулась страница истории страны. Когда проходили похоронные мероприятия, город стоял мрачным, и даже погода была под стать, но сразу же после траурных салютов брызнуло солнце, флаги с черными лентами убрали, перевернулась страница истории — у руля встал Михаил Горбачев. На него возлагались большие надежды.

 

 

На возбуждение от «перестройки» наложилась конверсия. К концу 1980-х гг. плановая экономика начала стагнировать, кризис ударил по карману. Народ подрабатывал, кто как мог — бомбили, подряжались на стройки. Появились первые кооперативы и центры молодежного творчества. Но мой график не позволял брать «халтуры» — рабочий день был ненормированным, часто приходилось работать по ночам. 

 

В 1989 г. вычислительный центр НПО «Уралэнергоцветмет» объявил конкурс на вакантную должность начальника. Я принял участие и выиграл. По сравнению с Заводом им. Калинина заработная плата выросла вдвое. В том же 89-м для вычислительного центра закупили несколько ПК по дичайшим ценам. Помню, начальники спорили, что лучше купить: грузовики или «персоналки». Купили компьютеры.

 

Вычислительный центр занимался бухгалтерией, САПРом и другими расчетами. А поскольку «Уралэнергоцветмет» был территориально распределенным предприятием — с подразделениями в Казахстане, Узбекистане, Киргизии. Вся информация для обработки собиралась в Свердловске. Отчетность передавалась по междугородной телефонной связи — голосом. Письмом такую информацию не отправишь, а других видов связи не было.

 

В 1990 г. мы закупили советские модемы «Мастак», которые только-только появились в продаже, и развернули сеть передачи данных. Принцип был следующий: созвонившись, два оператора выходят на связь по межгороду с центром в Москве и договариваются, с какой скоростью будут передавать файл. Максимальная скорость — 1200 бит в секунду. Но на ней, как правило, файл с первого раза не проходил. Через какое-то время операторы опять созванивались и пробовали на скорости 600, а потом и 300. Передача файла занимала минут 10-15 — огромное достижение по тем временам! Вычислительный центр НПО «Уралэнергоцветмет» сразу же стал уважаемой организацией среди компьютерщиков города.

 

 

 

Вскоре я поехал в командировку в Москву. Кажется, чтобы выбить дискеты на 5,25 дюймов — в свободной продаже их не было, приходилось оформлять заказ в министерстве. Там зашел в гости к руководителю моей стажировки в институте атомной энергии (из недр вычислительного центра этого института вырос кооператив «Демос» и акционерное общество «Релком» — они стали первыми интернет-провайдерами в СССР). Личные встречи у нас всегда переходили в обсуждение передовых технологий. Естественно, я рассказал о сети, построенной на модемах «Мастак». А он: «Фигня! Надо заниматься Интернетом!». В общем, поругались даже. Потом помирились. Но я остался при своем мнении: «Москвичи — настоящие буржуи, они всегда витают где-то в облаках». 

 

Но уже через неделю, когда я вернулся в Свердловск и успел хорошо обдумать этот разговор, меня осенило, что я был не прав. Это было похоже на озарение или электрический импульс: я как сумасшедший стал ходить по городу, искать инвесторов, чтобы запустить первый интернет-узел.

 

Интернета в классическом понимании еще не было, а прото-интернет включал в себя две составляющие — конференции и электронная почта. Первыми пользователями глобальной паутины стали высокообразованные специалисты из научного сообщества. И первые бизнесмены — адрес электронной почты на визитке котировался не меньше, чем дорогой пиджак или иномарка. Наличие ящика подчеркивало статус — особенно при работе с западными партнерами (например, основатель холдинга «4 канал» Игорь Мишин рассказывал мне, что в середине 90-х гг. получил грант в $5 тыс. в том числе и потому, что указал на своей визитке e-mail!). Конференции представляли собой чаты-форумы, где участники в прямом эфире обменивались новостями и наблюдениями. Здесь же происходили обсуждения самых острых политических вопросов, ведь СССР стоял на грани развала и надзорным органам было не до Интернета. Позже в этом формате стали распространяться новости и объявления типа «купи-продай»  — и это тоже стало востребовано у предпринимателей первой волны.

 

Денег «на Интернет» мне, конечно, никто не дал. Но было несколько интересантов, которые помогли с оборудованием. Сначала деятельность велась на базе созданного в 1991 г. МП «ЛИК» (малое предприятие «Лебедев и компания»). Первый компьютер, на базе которого мы собрали сервер, передала компания «Микротест». Помощь оказали Свердловская товарная биржа и «Уралэнергоцветмет», в котором я уже официально не работал, но деловые отношения с руководством сохранил. На базе «Уралэнергоцветмета» новообразованное предприятие и расположилось — в маленькой комнатке на 16 квадратов, в которой до этого стоял списанный графопостроитель. Арендовать комнату больше мы не могли себе позволить. Кстати, «Уралэнергоцветмет» помог нам и с линиями связи, поскольку обладал не только резервом, но и собственным безопасным соединением «Искра». Без этого у нас ничего бы не получилось — мы бы разорились на междугородних линиях общего назначения, да и пропускная способность этих линий оставляла желать лучшего.

 

 

МП «ЛИК» подключилось к сети, которую развивала московская компания «Релком» — они первыми наладили связь с зарубежными серверами и стали соединять между собой регионы СССР. Мы заключили с ними договор и запустили узел mplik аккурат в день начала путча в Москве — 19 августа 1991 г. Теперь этот день считается днем рождения Интернета в Екатеринбурге. А тогда, в далеком 91-м, я, затаив дыхание, читал конференцию о попытке госпереворота. Пикантность ситуации добавлял тот факт, что наш офис располагался по адресу: ул. Антона Валека, 13, а через дом находилось здание КГБ. До поздней ночи я сидел в сети, собирал сообщения и даже написал заметку о том, что в Свердловске все спокойно и никаких волнений нет. Никто еще ничего не знал — по телевизору показывали «Лебединое озеро». Получается, в городе о путче я узнал одним из первых.

 

Наутро я переписал всю «историю» из конференции на дискету и пришел в городскую администрацию. Многих чиновников я знал, они начинали свою карьеру вместе со мной на Заводе им. Калинина. Но 20 августа эта информация никого не заинтересовала. Зато на следующий день, когда демократия победила и справедливость восторжествовала, мою дискету оценили по достоинству. 

 

Чтобы соответствовать высокому званию узла сети «Релком» нужно было постоянно расширять техническую базу. И, о чудо, кредит от областного Центра содействия предпринимательству в 70 тыс. руб. позволил закупить фирменные модемы и офисную технику (кредит, кстати, мы честно отдали). Предоставлять услуги мы научились, но с документооборотом и клиентским сервисом был полный бардак. И когда выяснилось, что у нас потерялись пять договоров (!) с клиентами, я пригласил на работу свою супругу Надежду — так в компании появился отдел клиентского обслуживания.

 

Второй интернет-узел в городе запустил холдинг «Корус». Эта структура занималась компьютерными технологиями под «крылом» научно-производственного объединения «Уралсистем», которое, несмотря на общую разруху, далеко не бедствовало. Все это мы очень хорошо поняли, когда однажды зимой 1992 г. пришли к ним в гости. Ребята, занимавшиеся провайдингом, только-только вернулись из Франции и щеголяли в фирменной одежде. Мы же пришли в «советских валенках»… И сделали вывод: внешний вид для переговоров очень важен. Все деньги, что у нас были в тот момент (чуть больше 3 тыс. руб.), мы потратили на импортные туфли для сисадмина.

 

Через год мы сменили название на «Урал Релком», хотя не были подразделением московского «Релкома». На самом деле, с моей стороны это было большой наглостью. И хотя в самом «Релкоме» претензий не предъявляли, в родном Свердловске-Екатеринбурге нас частенько «пинали» за название (мол, паразитируем на бренде).

 

Впрочем, зарабатывали мы откровенно мало, а все вырученные деньги вкладывали в развитие инфраструктуры и строительство сети. В 1993 г. московские друзья познакомили меня с разработчиками справочной системы «Консультант Плюс». Так, «Урал Релком» стал официальным дистрибутором по распространению правовой информации. Позже подразделение, занимающееся «Консультантом», было выведено в отдельную компанию — «Урал Релком-Плюс».

 

 

 

В числе наших крупных клиентов была городская администрация. Аркадий Чернецкий стал первым чиновником, который отправил электронное письмо. А обучала мэра моя жена: тогда еще не было подробных описаний, методика работы разъяснялась каждому клиенту индивидуально. Позже, в середине 90-х гг., когда я был в составе официальной делегации в Амстердам, а возглавлял ее Чернецкий, при заселении гостиницы он первым делом спросил, где можно выйти в сеть. Я тогда очень гордился, что вывел в Интернет самого мэра!

 

Вслед за мэрией к нам подключилась областная администрация, параллельно — крупные промышленные предприятия (Уралмаш, УОМЗ, НТМК) и медиахолдинги (АБАК-ПРЕСС, «4 канал»). Клиентов становилось все больше по мере развития частного предпринимательства. Уже тогда было несколько частных лиц, которые имели возможность купить ПК и модемы себе домой. Те, кто такой возможности не имел, приходили к нам в офис и работали за нашими компьютерами. Впоследствии мы способствовали открытию пунктов коллективного доступа — на базе отделений «Почты России» и в Библиотеке им. Белинского. 

 

Впрочем, не все было благополучно — шли лихие 90-е. Однажды нам подослали «заказную» налоговую проверку. Женщина-инспектор два месяца сидела в нашем офисе, изучала документацию — искала, к чему придраться. При этом она, совершенно не стесняясь, рассказывала нам, как уничтожает предприятия. Но придраться было не к чему, и она продолжала наудачу тянуть время. Как-то на встрече в мэрии я обмолвился об этой проверке. Один из заместителей Чернецкого дал свою визитку и предложил передать ее инспектору. Налоговиков как ветром сдуло, а кто нас «заказал», так и осталось загадкой.

 

Бизнес пытались «отжать» и криминальные группировки. Но что такое Интернет, они не понимали, а отсутствие материальных активов их сильно изумляло. «Парни, так у вас что, даже личных автомобилей нет?», — удивлялись они. И уходили ни с чем.

 

В другой раз меня по наводке пытались ограбить. У своих партнеров я одолжил жесткий диск на 1 Гб (стоимостью с хорошую иномарку). Съездил в командировку в Челябинск, где местные провайдеры, с которыми мы дружили, записали мне на этот диск рабочую документацию. В Екатеринбург вернулся поздно и пошел домой пешком. Где-то в районе ул. Первомайской меня окликнули: «Есть закурить?». Я остановился и в тот же момент получил удар по затылку. Кровь полилась по лицу и спине, но я сохранил равновесие и побежал. И убежал! Меня подгоняла одна мысль: нельзя отдавать налетчикам жесткий диск — уж очень он был дорогой. Их, кстати, потом даже нашли и посадили. 

 

Все было действительно очень серьезно. Убить могли и за бизнес, и просто так. Однажды в столовой напротив меня сели два парня. И я случайно подслушал их разговор. Один говорил другому: «Я по жизни понял уже, что если видишь на прохожем дорогую куртку, шубу или драгоценности — зачем драться? Лучше убью и спокойно сниму с трупа!». У меня волосы на голове зашевелились… Но Бог миловал. 

 

 

В середине 90-х гг. я решил получить второе высшее образование — в Уральском кадровом центре при президенте РФ (теперь — Академия госслужбы). Дело в том, что я всегда был этаким технарем-бунтарем, считавшим всех начальников великим злом. Но теперь я сам стал начальником и понял, что без сторонней помощи всех премудростей менеджмента мне не понять. В рамках российско-американской программы обучения в 1995 г. поехал на двухнедельную стажировку в Чикаго. Зашел в местный книжный магазин и обомлел: целый отдел с книгами посвящен Интернету — от Интернета для чайников до серьезного веб-программирования. В США переход от интернет-протокола UCP на современный IP произошел немного раньше, чем в России — пока мы продолжали продавать подписки, продвинутые юзеры в Штатах уже вовсю конструировали собственные сайты.

 

 

 

С IP-сетью «Корус» нас обогнал. Но отстали мы не сильно. И когда в начале 2000-х гг. город захлестнул бум веб-технологий, началась сегментация рынка. Так получилось, что у нас было больше частных лиц, а у «Коруса» — корпоративных клиентов. «УралВЭС», третий крупный игрок на этом рынке, выросший внутри «Микротеста», тоже специализировался на обслуживании юрлиц. Физлицами вообще до поры до времени мало кто интересовался. В них всегда нужно было инвестировать больше, чем в «корпоратов». Мы вышли из народа и с народом остались.

 

Между тем «Урал Релком» продолжал дислоцироваться на Антона Валека. К концу 90-х гг. штат насчитывал уже несколько десятков человек, и нам пришлось расширяться. Из шестнадцати «квадратов» сначала переехали в сорок — и нам казалось, что это огромное помещение! Затем арендовали еще одну комнату — для приема клиентов. И только в начале 2000-х гг. смогли позволить обустроить отдельный кабинет для бухгалтерии и переговорную комнату. Тогда же у меня впервые появился личный директорский кабинет.

 

Дефолт 1998 г. стал тяжелым испытанием — все расчеты с поставщиками оборудования и с арендодателями интернет-каналов производились в долларах. Нам помогло то, что «Ростелеком» вышел на рынок с рублевыми ценами. Тарифы для пользователей, конечно, пришлось поднимать. Но если все наши конкуренты подняли их в четыре раза, вслед за долларом, то мы ограничились ростом в 20%. Это позволило нам стать провайдером номер один для частных лиц в городе с долей 50-51% рынка.

 

Мы пытались диверсифицировать бизнес. После перехода на IP-сети стали предлагать клиентам услуги по веб-разработке. Но рынок был еще настолько в зачаточном состоянии, а само производство дорогим, что мы оставили эти попытки — в пользу собственного веб-проекта. Портал E1.RU появился еще в 1996 г. Изначально это был сайт компании, но в начале 2000-х гг. его переформатировали в городской портал — шли в ногу со временем. Проект развивала команда разработчиков нашей внутренней расчетной системы под руководством Сергея Герштейна и Алексея Пинженина. В течение десяти лет E1.RU оставался дотационным, но приносил имиджевую пользу. На коммерческие рельсы его вывел уже новый собственник.

 

С началом нового столетия времена изменились. На смену силовому отъему бизнеса пришли юридические захваты. «Урал Релком» к тому времени тоже уже стал заметным активом, и, предвидя худшее, мы сами стали искать крупного федерального игрока, под «крылом» которого могли бы найти защиту.

 

Претендентов было два — «Голден Телеком» (ГТ) и московский «Ситилайн». Мы встречались с собственниками, смотрели на то, как ведется бизнес в каждой из компаний. И остановились на «Ситилайне», который создавался силами небезызвестных Емельяна Захарова, Демьяна Кудрявцева и Артемия Лебедева. Их подходы и видение дальнейшего развития отрасли показались нам близки. В 2000 г. 51% акций «Урал Релкома» перешел «Ситилайну». Средства от продажи мы инвестировали в развитие собственной сети.

 

 

При продаже обсуждались планы дальнейшего развития бизнеса с сохранением ключевых сотрудников и перспективы роста, поэтому я согласился продать оставшиеся у меня 49%. Меня пригласили возглавить филиал ГТ, но наемным топ-менеджером я проработал только год. Не мог смотреть на то, как «перекраивают» мое детище.

 

 

Еще в начале 2000-х гг. я стал присматриваться к новым технологическим компаниям и приобретать доли в стартапах. Одним из них была сеть домашнего Интернета, которую развивал Алексей Царьков под крылом оператора кабельного телевидения «Биоритм». К моменту окончательной продажи «Урал Релкома» Царьков создал достаточно большую распределительную интернет-сеть под брендом «Кабinet». И поскольку я не был обременен никакими обязательствами, решил присоединиться к команде.

 

Я выкупил у некоторых акционеров доли в «Кабinet» (юрлицо — «Телесеть сервис») и стал основным владельцем предприятия. Все эксперты того времени предрекали «Кабinet», как самостоятельному оператору, скорую смерть. Но компетенции по рынку частных лиц у команды были лидирующими в городе, и мы рискнули. К тому же ветер развития широкополосного доступа в Интернет дул в наши паруса. В результате, не имея на середину 2005 г. ни одного собственного клиента, проект «Кабinet» со временем завоевал 33% долю рынка доступа в Интернет среди частных лиц.

 

Большим вызовом стал переход на безлимитные тарифы. Первым в Екатеринбурге «безлимитку» запустил ГТ — правда, в экспериментальном режиме. Произошло это неожиданно, в конце декабря 2006 г. Все новогодние каникулы мы работали, не покладая рук, и к окончанию праздников объявили о запуске своего безлимитного тарифа. Как и у ГТ, наша «безлимитка» стоила 600 руб. в месяц, однако мы не стали ограничивать период ее использования, а сразу пошли на коммерческую эксплуатацию.

 

За десять праздничных дней в январе мы пересчитали всю экономику компании. Был опасный период, когда трафиковые клиенты стали массово переходить на «безлимит». Месяц мы балансировали около нуля. И когда уже совсем было отчаялись, к нам потянулись новые клиенты. Вал был такой, что очередь на подключение растягивалась на неделю. Кризис 2008-2009 гг. мы просто не заметили. А интернет стал таким же привычным явлением, как электричество из розетки или вода из крана.

 

Как и в «Урал Релкоме», в «Кабinet» мы тоже стали развивать свой контент-проект — U-mama. Но, в отличие от E1.RU, он быстрее вышел на прибыльность. Реклама в Интернете стала цениться не меньше, чем в традиционных медиа.

 

 

 

Но «Кабinet» оставался небольшой компанией, а отрасль стремительно развивалась. Появилось IP-телевидение, и хотя наши сети постоянно модернизировались, мы не обладали достаточными компетенциями в вопросе интеграции телевидения и Интернета. И понимали, что со временем можем потерять лидирующие темпы развития. Предложения о приобретении компании мы тоже стали получать с завидной регулярностью. И остановились на предложении «Национальных кабельных сетей» (НКС), которые тогда возглавлял Сергей Калугин (значительно позже, в 2013 г., Калугин возглавит холдинг «Ростелеком»). Новый собственник лоббировал сохранение бренда и команды. Я снова оказался на посту наемного топ-менеджера, а чуть позже мне предложили возглавить и ЗАО «НКС-Евразии», входившее в холдинг НКС.

 

В начале 2011 г. НКС вошли в состав «Ростелекома», который уже несколько лет развивал большую программу консолидации телекоммуникационных активов в стране. Весной 2012 г. процесс юридического поглощения был завершен — началось поглощение «дочек». Все проекты НКС, в которых я принимал участие, обладали достаточно большой самостоятельностью в рамках корпоративных регламентов. Я не захотел повторения опыта «Урал Релкома» при поглощении его ГТ. Мне шел уже 62-й год, и я наконец решил посвятить себя семье и самому себе.

 

 

Теперь у меня гибкий график, я не работаю с 8 утра до 8 вечера и надеюсь наверстать упущенное время на самообразование, духовное и физическое развитие. Стихи — это отдушина. И может быть, ответная реакция на то, каким стал Интернет за 25 лет. Сегодня сеть используют для глобальных политических и экономических баталий, для пропаганды. Когда мы его создавали, даже представить себе не могли, во что это в конечном итоге выльется. Прогресс всегда имеет непредсказуемые последствия.

 

 

 

Предпринимательство сегодня снова не в почете. В восьми из десяти телевизионных программ предприниматели — это сила зла, а не носители нового и создатели рабочих мест. Конечно, бизнесменов больше не убивают бандиты, как в 90-е, и не обирают до нитки рейдеры, как в 2000-е. Теперь успешных предпринимателей принято закрывать в камеру. Впрочем, я остаюсь оптимистом. Мой сетевой никнейм — Вонтер Лак. Дословно это означает «желатель счастья».